ШАГРЕНЕВОЕ ОЗЕРО: КОНТОРА ПИШЕТ

SOS Taldykol

В Астане по поводу Малого Талдыколя мне дал интервью заместитель председателя Комитета по водным ресурсам Министерства экологии, геологии и природных ресурсов РК Максат Аяшев.

Максат Аяшев и Вадим Борейко.

БОРЕЙКО: — Максат Темирбекович, какая позиция у Министерства экологии по истории с Малым Талдыколем?

АЯШЕВ: — Вадим Николаевич, история с Малым Талдыколем тянется уже давно, и позиция министерства был изначально неизменна: здесь изначально нужно было устанавливать водоохранные зоны. Есть переписка об этом между уполномоченными органами и акиматом [столицы].

БОРЕЙКО: — Какого года эта переписка? Уточните, пожалуйста.

АЯШЕВ: — Насколько я знаю, в 2017-2018 годах такая переписка существовала. Подтверждалась необходимость установления водоохранных зон на данном водном объекте. Но, к сожалению, до нынешнего дня на системе озёр Малый Талдыколь водоохранные полосы не установлены постановлением [акимата].

БОРЕЙКО: — Более того, водные объекты были переведены в категорию земель населённого пункта. И теперь акимат может делать с ними всё, что им заблагорассудится им. Правильно?

АЯШЕВ: — Ну, насчёт «заблагорассудится» — конечно, это уже… Я думаю, уполномоченные органы не позволят этого сделать. Но очередность, конечно, немножко нарушена. То есть последовательность нормативной базы не соблюдена, так как сначала должны быть установлены водоохранные зоны. То есть водный фонд должен был быть обозначен, прежде чем переводить земли из водного фонда в земли населённого пункта. Надо было сначала установить водоохранные полосы.

БОРЕЙКО: — А этого не было сделано?

АЯШЕВ: — Это до настоящего времени не исполнено.

БОРЕЙКО: — Ширина водоохранной полосы — сколько метров ?

АЯШЕВ: — В зависимости от уклонов рельефа и других параметров, от 35 до 100 м. От 500 м до 1 000 м — это водоохранные зоны.

БОРЕЙКО: — На данном конкретном участке какая должна быть водоохранная полоса?

АЯШЕВ: — Это малые озёра: водоохранная зона может быть около 300 м и водоохранная полоса — 35-50 метров.

БОРЕЙКО: — Но сейчас, естественно, ничего не соблюдается.

АЯШЕВ: — Не то что не соблюдается. Как я уже выше сказал, Вадим Николаевич, до сих пор не установлены размеры водоохранных полос и зон на данном объекте.

БОРЕЙКО: — То есть регламент в данном случае был нарушен?

АЯШЕВ: — Совершенно верно.

БОРЕЙКО: — А у Министерства экологии разве нет полномочий приостановить это явное нарушение регламента, то бишь закона?

АЯШЕВ: — Насколько знаю, в надзорные органы, то есть в прокуратуру, направлена соответствующая петиция — письмо от Министерства экологии, геологии и природных ресурсов. На что мы, соответственно, ждём реакцию и совместно планируем работать.

БОРЕЙКО: — Когда министерство направило это письмо в прокуратуру?

АЯШЕВ: — Точную дату не назову, к сожалению, но буквально недавно это было: направлено в течение последних месяцев двух-трёх.

БОРЕЙКО: — И в какой срок прокуратура обязана ответить вам?

АЯШЕВ: — Я, к сожалению, не знаю: у надзорных органов тоже свой регламент работы.

БОРЕЙКО: — Смотрите: на обращения граждан госорганы обязаны отвечать в определённый отведённый срок. А разве нет такого порядка для ситуации, когда один госорган обращается в другой?

АЯШЕВ: — Есть регламент. Но, я ещё раз повторюсь, есть рамки продления рассмотрения по условиям, требующим особого подхода – допустим, выездного, запросов и так далее. Вы об этом знаете не хуже меня.

БОРЕЙКО: — Пока идёт торможение.

АЯШЕВ: — Это не торможение, это называется процедура рассмотрения.

БОРЕЙКО: — Пока идёт эта долгая процедура, работа на озере продолжается: мы видели в понедельник, 27 сентября, один за другим ездили КамАЗы, чтобы выгрузить в воду грунт. И озеро сокращается на глазах, как шагреневая кожа. За последние полтора месяца у этого водоёма уже отвоеван огромный участок.

АЯШЕВ: — К сожалению, сейчас не могу конкретно ответить по данному случаю, но меры уже, насколько я знаю, предприниматься начаты. То есть камеральная эта работа уже ведётся. Скажем так, переписка начата. Я знаю точно: есть запланированные мероприятия департамента экологии [города]. Это они сами отдельно ответят — коллеги, я представляю Комитет по водным ресурсам: уже переписка начата.

БОРЕЙКО: — В комитете есть понимание, что ситуация требует экстренного разбирательства, потому что она может быть необратимой?

АЯШЕВ: — Понимание есть: об этом и изложили в позиции министерства с подачи водников и экологов.

БОРЕЙКО: — То есть других инструментов катализировать этот процесс, вы не видите, кроме как просто ждать?

АЯШЕВ: — Дело не в ожидании, Вадим Николаевич. Дело в том, что есть свои процедуры, и до конкретного решения суда [возможность] этой приостановки, к сожалению, у данных территориальных органов, кому сейчас поручено это, пока отсутствует.

БОРЕЙКО: — Вы сказали — суд. А вы уже подавали в суд?

АЯШЕВ: — Нет. Я имею в виду: есть своя процедура до направления в судебные органы. То есть это [вероятно, имеются в виду нарушения закона] подлежит выявлению, установлению — о чём сейчас надзорный орган должен сейчас нас оповестить.

БОРЕЙКО: — Ещё раз, может быть, я чего-то не понимаю. Вы должны сейчас дождаться реакции надзорного органа и только после этого можете подать в суд, да?

АЯШЕВ: — Совершенно верно. У надзорного органа есть свои рычаги, более дееспособные, чем у нас, так как у нас нет рычагов приостановления деятельности.

БОРЕЙКО: — И надзорные органы эти рычаги разыскивают уже 3 месяца.

АЯШЕВ: — Это не совсем так, Вадим Николаевич.

БОРЕЙКО: — Я просто не понимаю вот такой затяжки, когда ситуация требует скорейшего разрешения. Как вы говорите, она не вполне законна…

АЯШЕВ: — Вы правильно подчеркнули законность применения тех или иных норм. Рассматривает надзорный орган, вы же знаете прекрасно, поэтому сейчас саму законность рассматривает прокуратура. Но эти действия незаконны, которые сейчас ведёт застройщик. Идёт переписка о необходимости установления водоохранной зоны. То есть мы говорим о том, что водный объект существует изначально: мы это подтверждаем.

БОРЕЙКО: — Это никакая не лужа, образовавшаяся от таяния снегов?

АЯШЕВ: — Совершенно верно. Мы говорили неоднократно в письмах, что это водный объект и что на нём необходимо установить водоохранные зоны и полосы. Это и входит в нашу компетенцию.

БОРЕЙКО: — Вы знаете, проводится ли в столице гидрогеологический мониторинг?

АЯШЕВ: — Гидрогеологический мониторинг априори должен всегда проводиться. Но в данном случае я, наверное, не могу пояснить, потому что это уже более компетентный орган должен об этом сказать. (Гидрогеолог В. Т. Петухов подтвердил, что такого мониторинга в Астане нет. – В. Б.)

БОРЕЙКО: — Последний вопрос, Максат Темирбекович. Система озёр Малый Талдыколь, на ваш взгляд, заслуживает ли того, чтобы объявить её особо охраняемой природной территорией, учитывая, что на ней водится дюжина видов птиц из Красной книги — международной и Казахстана?

АЯШЕВ: — Вадим Николаевич, это, к сожалению, не моя компетенция — так заявлять. Но ещё раз повторюсь: водный объект существует, мы это подтверждаем.

БОРЕЙКО: — Своё мнение можете сказать по этому поводу?

АЯШЕВ: — Да, своё личное мнение могу сказать. Да, этот объект, так как он является природным объектом, заслуживает внесения [в состав ООПТ] для его сохранения и соответствующего сбережения.