Почему Соединенные Штаты Америки не стремятся строить новые атомные станции? Как Тайвань готовится к закрытию в 2025 году всех АЭС?
О какой крупной ядерной аварии в СССР мы практически ничего не знаем? Почему правительство многих европейских стран отказывается от ядерной энергетики?
Читайте об этом в интервью с известным экологом и активистом, сопредседателем российской общественной организации «Экозащита!» Владимиром Сливяком.
Владимир Сливяк – интересный, харизматичный и при этом очень скромный человек, общение с которым наполняет, мотивирует и оставляет сильное впечатление. В шестнадцать лет он начал заниматься общественно полезной экологической деятельностью и посвятил этому всю жизнь. Он много путешествует (это связано с его деятельностью), много знает и может компетентно ответить на многие вопросы, касающиеся «зелёной» и атомной энергетики.
Владимир участвовал в антиядерных кампаниях, придумывал и проводил яркие, привлекающие внимание общественности акции протеста против АЭС и ввоза ядерных отходов, организовывал антиядерные лагеря и многое другое. В 2012 году выпустил книгу «От Хиросимы до Фукусимы», в которой проанализировал причины и последствия аварии, случившейся на японской АЭС «Фукусима-Дайчи» в 2011 году, ответив на вопрос, как такая авария могла произойти в одной из наиболее технологически развитых стран мира.
За свои заслуги, за активную жизненную позицию, целеустремлённость и смелость в осуществлении важных для всего мира антиядерных и других проектов в 2020 году он был удостоен шведской премии «Right Livelihood Award», называемой также «альтернативной Нобелевской», которую дают за выдающиеся заслуги. Эту премию в разные годы получили Грета Тунберг, Эдвард Сноуден, Астрид Линдгрен и другие достойные люди.
____________________
— Владимир, вы очень рано начали заниматься общественной экологической деятельностью. Вас кто-то вдохновил на этот шаг?
— В конце 80-х в моем городе еще не было «зеленого» движения. Я решил заняться экологической деятельностью не потому, что вдохновился чьим-то примером, а как раз потому, что таких примеров не было. В моём городе было множество проблем: загрязнение воды, воздуха, вырубка деревьев. Всё это я наблюдал каждый день и не понимал, почему это никого не волнует. У меня возникло желание начать что-то делать не потому, что кто-то уже так делал, а потому, что никто ничего не делал.
Похожая ситуация происходит сейчас в набирающем силу молодежном движении за климат в Европе. Подростки и молодые люди из разных стран собираются в миллионные демонстрации, привлекают внимание к этой проблеме. Речь идёт об их будущем: они боятся, что из-за того, что сейчас никто ничего не делает для спасения климата, их жизнь в скором времени превратится в ад.
У нас тогда не было примеров перед глазами, и мы делали то, что казалось нам наиболее эффективным. Например, выводили из строя технику, предназначенную для вырубок скверов и парков.
— И это срабатывало? Вас не ловили?
— Часто после таких наших действий технику куда-то увозили и деревья больше не вырубали. Нет, нас ни разу не ловили, нам везло.
— Почему вы вскоре начали заниматься вопросами, касающимися радиационной безопасности?
— В порыве юношеского максимализма мне хотелось делать что-то важное, если бороться со злом, то с самым большим злом. Атомная энергетика со всеми её авариями и ядерными отходами соответствовала этому критерию. В 1986 году случилась Чернобыльская катастрофа. Несмотря на то, что советское правительство замалчивало её последствия, люди вскоре узнали, что там на самом деле произошло. Кроме того, меня возмущало, что везде, где есть атомная энергетика, государство всегда игнорирует претензии населения, даже когда людям причиняется серьёзный вред. Я считаю это крайне несправедливым. Из людей с похожими жизненными ценностями и сформировалась организация «Экозащита!».
Кроме радиационной безопасности мы уже больше десяти лет занимаемся темой угля. Мы были первой организацией в России, которая подняла тему загрязнения от угля, вреда от добычи и достигла нескольких знаковых успехов как в информировании населения, так и в суде против угольной промышленности. С точки зрения климата электростанции, работающие на угле, являются одними из самых вредных. Кроме того, у меня есть работа, связанная с наблюдением за переговорами ООН по изменению климата, также коллеги занимаются мониторингом состояния объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО «Куршская коса» – сейчас это наши приоритеты. Из совсем нового – мы теснее взаимодействуем с экологическими активистами в Африке и передаем им опыт борьбы за экологические права.
— Вы много путешествуете по миру и общаетесь с другими «зелёными». Насколько общественным активистам в других странах легче или сложнее бороться за свои права?
— Западное общество действительно функционирует лучше с точки зрения защиты прав человека. Но это не значит, что у них все проблемы решены, там тоже нарушаются права человека. Когда мы сравниваем постсоветское пространство (и особенно Россию) с западными странами, то видим большую пропасть с правозащитной точки зрения. Ведь, если граждане страны хотят что-то сделать для решения волнующих их проблем, для них важен вопрос, будет ли им оказано сопротивление и не попадут ли он под репрессии со стороны государства. Есть ли механизм защиты их прав? Заступиться за них кто-то или нет? Есть ли, например, независимые суды, куда они смогут пойти доказать, что правы, или всё коррумпированно? И это влияет коренным образом на решение людей – выступать или не выступать.
На Западе ситуация с правами человека лучше, есть независимые суды, Конвенция по правам человека и это всё не пустые звуки, поэтому там больше протестов. Люди понимают, что, чем более демократично общество, тем в большей степени им гарантированы права и тем выше шансы чего-то достичь. Многим людям перед тем, как начать выступать по каким-то по вопросам, важно знать, что у них есть не только защита, но и шанс выиграть, добиться успеха. Это ключевые моменты, и с этим в западном обществе действительно лучше, чем на постсоветском пространстве.
Я думаю, что это главная причина того, почему активность населения на Западе больше, а успеха они добиваются чаще. Если бы такой же уровень активности был в постсоветских странах, то и в них люди бы тоже добивались большего.
— «Зелёные» из других стран чем-то от нас отличаются?
— Когда железный занавес Советского Союза разложился на молекулы, открылись границы, мы начали много ездить по миру. И увидели, что, оказывается, у нас есть много единомышленников в разных странах. И, конечно, с точки зрения идеологии, мы очень похожи, потому что защищаем права людей на здоровую окружающую среду. Все мы хотим ограничить влияние большого бизнеса и государства на нашу природу, от которой мы как вид биологический, как человечество, зависим. Мы видим, что часто государство и большой бизнес, и на Западе, и в постсоветских странах, принимают очень вредные решения для окружающей среды. И наша задача сделать так, чтобы таких решений было как можно меньше, и чтобы ущерб был снижен. В смысле накопленного опыта, да, у «зеленых» западных стран его больше.
— Были ли серьёзные аварии на АЭС, информация о которых была скрыта?
— К счастью, большие аварии происходят не часто, и их последствия трудно скрыть. Именно это и произошло в 1957 году на «Маяке» в Челябинской области, где взорвалось хранилище ядерных отходов. Территория около 20000 квадратных километров оказалась загрязненной. Это была самая засекреченная авария в Советском Союзе. Никто не знал о ней до тех пор, пока Советский Союз не развалился.
Был период, когда «Экозащита!» помогала защищать права людей, пострадавших от той аварии. Государство отказывалось признавать, что ухудшение их здоровья произошло вследствие аварии в 1957 году. Мы помогали этим людям бороться за свои права. «Экозащита!» вместе с местной организацией «Планета Надежд» обнародовала архивные документы о том, что порядка 2000 беременных женщин участвовали в ликвидации того радиоактивного загрязнения. Естественно, у детей, которые не погибли в утробе, а все-таки каким-то чудом родились в тех краях, позднее находили очень тяжелые заболевания.
На этом загрязнённом в результате аварии на «Маяке» месте до сих пор располагаются деревни, в которых живут люди. Наиболее пострадавшую – Муслюмово – после наших настойчивых требований переселили, но есть и другие, где живут люди, облученные в детстве, и российское правительство не хочет этого признавать, чтобы не платить компенсацию.
Почти в каждой стране мира, где есть АЭС, были свои большие или малые аварии, и каждая такая авария показывала какой-то изъян в атомной энергетике. Но, конечно, наиболее крупные – Чернобыль и Фукусима – повлияли на то, что многие страны не хотят иметь дело с атомной энергетикой.
— Но если первая авария на АЭС случилась в 1979 году (США, Три-Майл-Айлэнд), то почему Австрия уже в 1978 году провела референдум и отказалась от атомной энергетики? Что двигало людьми в их желании отказаться от АЭС до того момента как произошли первые аварии?
— Хотя атомная промышленность начала развиваться после Второй мировой войны, первое время это была индустрия по производству ядерного оружия. Первые значимые аварии произошли уже в 50-х годах ХХ века на военных объектах СССР и Великобритании. Антиядерное движение 60- 70-х годов черпало энергию в нежелании общества поддерживать ядерное оружие. Гражданские атомные электростанции для выработки электричества начали массово строить в 70-е годы. Многие люди, включая пацифистов, считают, что гражданская атомная энергетика напрямую связана с атомным оружием. И эту связь невозможно разорвать – полностью гражданской атомной промышленности быть не может.
Во второй половине ХХ века в разных странах мира проводились испытания ядерного оружия – военные взрывали бомбы, чтобы посмотреть, что будет. Чем больше подробностей об этом появлялось, тем больше людей протестовало, потому что ядерные взрывы наносили огромный ущерб окружающей среде. Конечно, люди боялись ядерной войны. Раннее антиядерное движение – это, прежде всего, антивоенное движение.
В США в 60-70-х годах произошло массовое строительство реакторов, которое спровоцировало волну протестов. Тогда строительство АЭС в Америке остановилось. Не только потому, что население выступало против, но во многом из-за того, что инвесторы перестали вкладывать деньги. У АЭС были очень плохие экономические показатели ещё во время строительства, сроки исполнения затягивались. Так как в Америке атомная энергетика негосударственная, то для строительства АЭС нужны частные инвесторы. В начале они активно вкладывали деньги, но потом накопился негативный опыт: строительство часто задерживалось, перерасход бюджета стал обыденностью, увеличились убытки. Если инвестор может эти деньги вложить куда-то ещё и заработать быстрее и больше, то зачем вкладывать в АЭС? Дальнейшее развитие атомной энергетики по всему миру показало, что многократный перерасход бюджета, задержки, неотъемлемая часть процесса, чаще бывает, чем не бывает.
— Мы много читали в последнее время о Германии, которая уже отказалась от атомной энергетики, но мало знаем, например, о Тайване – стране, которая в следующем году тоже закроет все свои станции.
— У Тайваня несколько атомных реакторов ещё работают, там давно принято решение о полном отказе от атомной энергии до конца 2025 года. Тайвань заслуживает большого уважения за то, что они решили отказаться от АЭС, заменив их возобновляемыми источниками энергии. Потому что на большой территории есть разные варианты получения энергии, но на небольшом острове – не так много альтернатив.
Я был на выведенной из эксплуатации в 2024 году атомной станции в Тайване. Там сделали большой информационный центр с постоянно действующей выставкой. Выставка показывает, каким образом атомная энергия с этого реактора будет заменена. Много информации о возобновляемых источниках энергии, есть компьютерные игры о ВИЭ. Например, есть автомат с игрой, в которой надо правильно расположить солнечные панели на крыше, чтобы они более эффективно работали. Очень подробно рассказано о ветровой, солнечной, геотермальной энергетике. В этом информационном центре люди могут своими глазами увидеть, откуда будет получена энергия после закрытия АЭС.
— На Тайване закрытие АЭС тоже произошло под нажимом общественности?
— Да, инициатором закрытия была демократически настроенная общественность. Процесс шел непросто из-за сложных взаимоотношений с Китаем, но политики, которых выбрали люди, сумели сдержать обещания и довести процесс до логического конца.
— А есть хотя бы одна страна в мире, где отказ от ядерной энергетики был сделан по доброй воле правительства? Или это всегда происходит в результате протестов населения?
— Да, отказ от атомной энергетики на уровне страны появляется, как правило, не потому, что правительство самостоятельно приняло такое решение, а потому, что его вынудили граждане – организовали массовые протесты, выступили и добились своего. Самый значимый пример – Германия, где ещё двадцать лет назад треть энергии вырабатывалось на атомных станциях, а сегодня её заменили ВИЭ. И никто не умер, повышения цен на энергию не произошло, отключения энергии тоже не произошло. Страна живёт так же, как и раньше, только без атомных реакторов. И при этом так же, как и раньше, продолжает экспортировать энергию, в том числе, в соседнюю Францию, где очень много АЭС.
— А почему во Франции так много АЭС?
— Во время одного из кризисов на Ближнем Востоке были остановлены поставки нефти на Запад, резко взлетели цены, в том числе, на бензин. Многие страны вдруг осознали свою огромную зависимость от нефти и стали искать альтернативу. В одних странах решили развивать возобновляемую энергетику, в других – атомную. Во Франции вследствие того решения сейчас более 60 процентов электроэнергии производится на АЭС. У этого решения огромный минус: если вдруг с атомными реакторами будет какая-то проблема и страна будет нуждаться в большом объёме энергии, то ее надо будет где-то покупать.
В последние годы можно отметить много случаев, когда выключали какое-то количество реакторов из-за жаркой погоды. Выяснилось, что атомные станции уязвимы к волнам жары и изменению климата. Когда долго стоит жара, нет дождей, в поверхностных водоёмах температура воды может нагреться до такой степени, что её нельзя использовать для охлаждения реакторов.
В прошлом году по техническим причинам до половины всех атомных реакторов во Франции не производили энергию. В это время Франция покупала энергию у Германии – страны, где уже нет атомных станций. То есть, зависимость от какого-то одного источника – это очень плохая история, потому что с этим источником может что-то случиться. За исключением, пожалуй, возобновляемой энергетики, где комбинируют разные источники. В этой области уже есть технологические решения, позволяющие гарантировать бесперебойное снабжение.
Или другой пример, Германия, которая сильно зависела от российского газа. Потом Северный поток взорвали и пришлось срочно вкладывать огромные деньги, чтобы этот газ заменить. Во Франции основное количество энергии производится на атомных станциях, которые, как показывает практика, далеко не всегда надежны. Теперь понятно, что вместо зависимости от нефти устроить зависимость от АЭС, не такая уж и хорошая идея. Но очевидно, что людям, принимавшим решение во Франции полвека назад, это в голову не пришло. Вероятно, атомная промышленность убедила их в своей надежности, что оказалось большим преувеличением. Решать вопрос будучи под давлением, это всегда очень разорительно, так что лучше такую зависимость от ненадежных источников энергии не создавать. Сегодня мы знаем намного больше, чем полвека назад, чтобы принимать разумные решения, которые базируются на фактах, а не на пропаганде атомной промышленности.
______
В преддверии референдума 6 октября в Казахстане мы ещё раз напоминаем вам о той ответственности, которую каждый житель страны несёт, участвуя в принятии исторического решения. Какую энергетику важно развивать в Казахстане? Какое будущее мы готовим своим детям и внукам? Призываем всех проявить гражданскую позицию и обязательно пойти голосовать. Важен голос каждого!
Фото: из архива В.Сливяка