Почему тупит руководство Министерства экологии?
ВОЗВРАЩАЮСЬ К ЛЮБИМОЙ ТЕМЕ
Поездка в Киев отвлекла меня от любимой темы – расследования «проекта Гужавина», или «развития экотуризма в четырёх нацпарках Алматинской области». Но я о ней не забыл. И продолжаю настаивать, что этот проект изначально незаконен и порочен. Сегодня докажу это на новых примерах.
4 сентября пресс-секретарь министра экологии Самал Ибраева (Samal Ibrayeva) разместила пост в ФБ. Процитирую:
Сегодня состоялось первое заседание Общественного совета при ГНПП «Чарын» по развитию экотуризма. В Совет вошли ученые, эксперты отрасли, представители туристических ассоциаций, общественные деятели и экоактивисты. Отметим, что 21 августа 2020 года прошла презентация концепции развития ГНПП «Чарын». Совет участвует в общественном мониторинге данного проекта».
5 сентября портал informburo.kz опубликовал заметку, в которой сообщается:
Министерства экологии, культуры и АО «НК Kazakh Tourism» разработали концепцию развития природного парка [«Алтын Эмель»], изучив международный опыт. Свой проект авторы представили на общественных слушаниях».
То, что назвали «общественными слушаниями», прошло в режиме видеоконференции. Так называемый «проект», состоявший из нескольких слайдов, показали явочным порядком. Без предварительного выкладывания его в сеть и объявления о проведении ОС, чего требует процедура. Я бы постеснялся называть ЭТО «общественными слушаниями». Формат, скорее, — «встретились (в Сети), поговорили». В общем, опять сплошная импровизация, а не следование законным правилам.
Короче, «экотуризм» (в понимании Минэкологии) вышел за рамки Иле-Алатауского парка и наступает ещё по двум фронтам. Не сомневаюсь, что скоро очередь дойдёт и до Кольсайских озёр: этот нацпарк тоже значился в гужавинском «плане Барбаросса».
Из-за занятости украинскими видео я не участвовал в конференции по «Алтын Эмелю», чем, наверное, вызвал вздох облегчения у организаторов: на двух предыдущих – с участием министра и по Чарыну – я, мягко говоря, хорошо подизелил. А грубо говоря – нарушил мерное течение заведённого ритуала. Но видео мне записали: на досуге изучу.
«ЭКОТУРИЗМ СИДИТ В КОМПЕТЕНЦИИ НАШЕГО МИНИСТЕРСТВА»
Пока же предлагаю вернуться к видеоконференции по Чарыну. Я подробно обсосал её на канале Гиперборей в выпуске от 22 августа «Чарын отдают в аренду. А вице-министр пошёл на поводу у Тайжана».
Однако некоторые важные вещи остались за кадром. Их и рассмотрим.
Архитектор и экоактивист Жанна Спунер (Zhanna Spooner) спросила у вице-министра экологии Ерлана Нысанбаева:
Почему, собственно говоря, Министерство экологии занимается обустройством туристических маршрутов? У министерства немножко другие функции. Туристический бизнес не связан напрямую с вами».
Этот вопрос ставят перед Ерланом Нуралиевичем не впервые. Вот что он ответил на сей раз:
Экотуризм сидит в компетенции нашего министерства. Поэтому мы им и занимаемся».
Мне показалось, что голос вице-министра на этой фразе не то чтобы дрогнул, но стал каким-то отстранённым. Но я не стал полагаться на свои чувства, а решил проверить – действительно ли экологический туризм «сидит в компетенции» Минэкологии.
НИКАКОГО ЭКОТУРИЗМА В ПОЛОЖЕНИИ О МИНИСТЕРСТВЕ ЭКОЛОГИИ НЕТ!
Сделать это было легче лёгкого. Я зашёл на главную страницу сайта министерства.
И скачал себе в архив положение о министерстве: на скриншоте ( см. скриншот 1) он помечен жёлтым цветом. Интересующимся темой рекомендую сделать то же самое – пока они что-нибудь туда не вписали.
Скриншот 1
Документ оказался на 59 страницах, в нём свыше 130 тысяч знаков (с пробелами). Но успех в поиске интересных фактов для моих расследований мне всегда приносило терпение и железная задница: я прочитал положение до конца.
И упоминания словосочетания «экологический туризм» не нашёл вообще!
Его нет в миссии министерства:
«создание условий по сохранению, восстановлению и улучшению качества окружающей среды,водных и биологических ресурсов, государственному геологическому изучению недр, воспроизводству минерально-сырьевой базы, устойчивого развития водного, лесного, рыбного и охотничьего хозяйств, особо охраняемых природных территорий, обеспечение перехода Республики Казахстан к низкоуглеродному развитию и «зеленой экономике» для удовлетворения потребностей нынешнего и будущих поколений» (стр. 2).
Нет также и в перечне 16 задач, стоящих перед Минэкологии (стр. 3-4).
«Экотуризм» отсутствует в 324 (трёхстах двадцати четырёх) функциях центрального аппарата министерства (стр. 4-27) и в 266 (двухстах шестидесяти шести) функциях его ведомств (стр. 27-46).
Да и слово «туризм» встречается всего лишь однажды – в функциях центрального аппарата на стр. 18, которая звучит так:
«185) разрабатывает правила осуществления туристской и рекреационной деятельности в государственных национальных природных парках».
И даже эта функция сильно отличается от того, чем занимается министерство в лице вице-министра Нысанбаева. Она подразумевает разработку правил – что можно, а что нельзя делать туристам в нацпарках. Но уж никак не неприкрытый лоббизм коммерческого проекта с арендой земли на 49 лет в четырёх нацпарках.
ИНДУЛЬГЕНЦИЯ НА ИГНОР ЗАКОНА
Я вам объясню, почему слова «экотуризм» нет в положении о Министерстве экологии.
Оно было утверждено в июле 2019 года. И тогда об экологическом туризме в казахстанских чиновничьих кругах имели смутное представление.
Этот термин присутствует в первой редакции госпрограммы по развитию туризма на 2019-2025 гг.: ему посвящён крохотный раздел, в котором объединены экологический и этнографический туризм – наверное, по родственному признаку первой буквы «э». Хотя между ними ничего общего.
В том же самом июле в Штатах находилась казахстанская делегация, где были и Нысанбаев, и Гужавин. Они-то и привезли на родину модное словечко «экотуризм» (на пару с «американской моделью»). И стали выдавать его за то, чем оно не является.
А эта сладкая парочка мантр превратилась – в их понимании – в индульгенцию, позволяющую им игнорировать закон.
Как-нибудь я подробнее расскажу о том, что «кемпинги, глэмпинги, караванинги» имеют к экотуризму весьма отдалённое отношение. А те, кому узнать невтерпёж, могут пробить «экологический туризм» в Википедии.
«Воткнуть» экотуризм в положение о Министерстве экологии – чтоб он там «сидел в компетенции», — никто не удосужился.
Правда, я слышал, что это всё-таки собираются сделать. Но пока не сделали, любой туризм, включая экологический, является прерогативой Комитета индустрии туризма Министерства культуры и спорта.
Так что Жанна Спунер права: Минэкологии занимается делом, на которое правительство его не уполномочивало. То есть не своим делом.
И выходит, что вице-министр Нысанбаев не знает руководящих документов своего министерства. А если знает, то сознательно ввёл всех в заблуждение. Иначе говоря – обманул.
Впрочем, после того, как министр Мирзагалиев, вице-министр Нысанбаев и председатель комитета экологического регулирования Жолдасов дружно отрицали необходимость проведения ОВОС (оценки воздействия на окружающую среду) перед строительством объектов «экотуризма», хотя её обязательность предусматривает ст. 36 Экологического кодекса, — я уже ничему не удивляюсь.
КТО ДАЛ ИМ ПОРУЧЕНИЕ?
4 сентября на «Гиперборее» вышло моё интервью с Арманом Шураевым (Arman Shorayev), где на 14:50 мы коснулись гужавинского проекта и темы ОВОС.
Приведу отрывок:
«В. Б.: Три начальника из Минэкологии отрицают очевидное – необходимость ОВОС. Они же не могут втроём так откровенно тупить, когда у них перед глазами статья 36 Экокодекса? Мне объяснили знающие люди: если отрицается очевидное – значит, есть «поручение».
А. Ш.: Ну конечно.
В. Б.: Это поручение может быть либо от премьера, либо от президента – от начальников. Либо от бизнеса. Я не знаю, чьё это поручение. Возможны комбинации. Что здесь может быть?
А. Ш.: Я думаю, вряд ли бизнес сможет рулить министром экологии. Скорее всего, это поручение вышестоящего начальства» (конец отрывка).
Всё же совсем бизнес со счетов я бы здесь сбрасывать не стал. Только добавил бы: смотря чей это бизнес.
Фото: Наталья Ли
Instagram @livingasia.online
Facebook @livingasiaonline
Youtube @livingasia.onlin