Продолжение. См. начало Разговор с экоактивистом, доказавшим, что главная проблема загрязнения воздуха в Алматы – не транспорт

Вадим Борейко: Павел, ваши датчики замеряют всего два индикатора – это наночастицы РМ 2.5 и РМ 10. Объясните, чтобы все понимали: речь же идёт не о загрязняющих веществах, а всего лишь об их размерах?

Павел Александров: Существует несколько загрязнителей, которые в текущей мировой практике считаются наиболее важными с точки зрения отслеживания степени загрязнения воздуха. РМ 2.5 – один из важнейших. Это мелкодисперсные частицы размером 2,5 микрон и меньше. Они могут представлять собой различные химические вещества, которые содержатся в выбросах загрязняющих источников. Почему измеряют их? Дело в том, что за счёт своего небольшого размера они являются наиболее опасными, потому что могут проникать в организм, минуя естественные биологические барьеры – непосредственно в кровоток. 2,5 микрон – это в несколько раз меньше кровеносного эритроцита.

В.Б. Для наглядности приведу другое сравнение: в 30 раз тоньше человеческого волоса.

П.А. И вот за счёт такого размера они могут проходить сквозь клеточную мембрану, попадать в кровь, накапливаться в различных органах и приводить к широкой гамме заболеваний.

В.Б. Каких?

П.А. Начиная от аллергий, связанных с системой дыхания (кашель, насморк, бронхит и т.д.), и заканчивая инфарктами, инсультами, раком, у беременных – выкидышами и неправильным развитием плода. Это настолько токсичные частицы, что нет ни одной системы организма, которую бы они не затрагивали. Просто в зависимости от конкретного организма эффект может быть разным. И самое главное – это эффект накопительный, потому что очень сложно потом связать, допустим, инфаркт с тем, что человек 10 лет дышал грязным воздухом.

Хотя существует масса зарубежных исследований, подтверждённых публикациями в серьёзных журналах, которые доказывают прямую связь загрязнённого воздуха с последствиями для организма.

В.Б. Какая разница между РМ 2.5 и РМ 10?

П.А. Это разный размер частиц. РМ 10 в четыре раза крупнее РМ 2.5 и воздействуют в основном на органы дыхания.

В.Б. Ваши датчики фиксируют на сайте Airkaz.org содержание обеих частиц?

П.А. Считаются обе, но на сайт попадают только данные по РМ 2.5 как наиболее опасной и токсичной фракции, по ней и норма более жёсткая. В индексе загрязнения воздуха эта частица имеет больший вес, поэтому я ориентируюсь на неё. Что ещё важно, РМ 2.5 достаточно просто считать: существуют недорогие и высокоточные сенсоры. Соответственно, замеряя один-единственный показатель, мы можем иметь интегральную картинку загрязнения атмосферы. Это серьёзный маркер, который позволяет сказать, грязный воздух или чистый.

В.Б. Поясните, в Алматы РМ 2.5 официально замеряются?

П.А. Насколько я знаю, у Казгидромета в нашем городе есть пять станций, которые могут замерять РМ 2.5.

В.Б. Раньше было две – на Медео и совхозе «Алатау», то есть в верхней части мегаполиса.

П.А. Сейчас, я знаю, в «Шаныраке» одна станция. И ещё две-три встречал в отчётах КГМ. Кстати, в «Шаныраке» в одном и том же месте делали сравнительное тестирование моего датчика и казгидрометовского оборудования, которое замеряет РМ 2.5.

В.Б. И как кореллировали данные ваши с официальными?

П.А. Вначале кореллировали плохо: у них были низкие показатели, у меня значительно выше. Но потом они произвели перенастройку своего оборудования, и наши данные оказались сопоставимы. Видимо, раньше у них была какая-то технологическая ошибка.

«Казгидромет измеряет не то, что нужно, а то, что умеет»

В.Б. Павел, в мире частицы РМ 2.5 считаются самыми «хайповыми», о них больше всего разговоров. А у нас в последнем исследовании целевых показателей качества окружающей среды Алматы, которое в конце 2017 года подготовила лаборатория «Экосервис-С» по заказу природоохранного управления города (ныне управление зелёной экономики), в перечне загрязнителей их нет (ещё в начале года исследование висело на сайте лаборатории, в настоящее время его там нет. – Авт.).

В январе я был в гостях в этой лаборатории, и сотрудники объяснили, что замеров этого показателя не было в техническом задании. Хотя в самом исследовании упоминается и ваша фамилия, и ваш опыт измерения РМ 2.5. Также они показали рекомендации заказчику, в которых настоятельно советовали включить эти частицы в список индикаторов, которые определяют индекс загрязнения воздуха.

П.А. 13 июня 2018 года я был на общественных слушаниях, где обсуждались эти целевые показатели. Понятно, что «Экосервис-С» опирался в основном на данные Казгидромета. И там прозвучала странная фраза: «Казгидромет измеряет не то, что нужно, а то, что умеет». Иначе говоря, то, на что у них есть приборы. Для меня это прозвучало довольно дико. Это всё равно что тебе нужен размер какого-то объекта, а ты его взвешиваешь – потому что у тебя нет линейки, а весы есть, и ты по весу определяешь его размер.

Существует мировая практика, и если в остальных сферах мы пытаемся обезьянничать, копировать её, то в вопросах экологии идём своим путём, измеряя не то, что нужно и представляет реальную опасность, а то, что можем измерить приборами, которые остались с советских времён.

Что странно, да. Потому что РМ 2.5 – один из ключевых загрязнителей, во всём мире он является важнейшим для оценки загрязнения воздуха, и не учитывать его – значит идти в разрез с мировым опытом.

Почему боятся ставить амбициозные задачи

В.Б. Раз зашла речь о целевых показателях, дополню эту тему информацией: по моим сведениям, они прошли экспертизу, но до сих пор (по крайней мере, на февраль) не утверждены маслихатом. То есть не являются руководством к действию на предстоящие пять лет. Хотя данные исследования, которые проводились в основном в 2016-2017 гг., уже значительно устарели.

П.А. С целевыми показателями качества окружающей среды вообще непонятная история. Они установили уровни загрязнения атмосферы практически те же, что имеются сейчас. Видно, что не ставится цель сократить его, скажем, вдвое. Они боятся поставить себе слишком агрессивные задачи по снижению уровня загрязнения и не достичь их. Обычная чиновничья позиция: тебе хочется, чтобы груз был полегче. И в случае чего вдруг не наступила бы ответка.

То есть нет цели решать катастрофическую проблему воздуха. Есть комфортная задача – установить высокие уровни загрязнения воздуха и снижать их по 10 процентов, в пределах погрешности. Хотя их надо снизить раза в три. И это была бы достойная цель, для достижения которой нужно предпринимать серьёзные шаги. А 10% – это то, что можно натянуть статистически.

ПДК для людей из железа

В.Б. Предел допустимой концентрации РМ 2.5, по нормам ВОЗ, – 25 микрограммов на кубометр воздуха (см. таблицу).

П.А. Да, это среднесуточный ПДК.

В.Б. А для России, где живут люди из железа, ПДК установлен 35 мкг/м³. Мы тоже под российские нормы подпадаем?

П.А. Да, мы идём в фарватере их норм.

В.Б. Насколько я знаю, у нас установлены уровни загрязнения воздуха – высокий и экстремально высокий.

П.А. Высокий – выше 10 ПДК, экстремально высокий – от 20 и больше. Но их считают от максимальной разовой концентрации: в нашем СанПиНе (санитарные правила и нормы. – Авт.) есть ПДК, он составляет 160 мкг/м³. Это такой уровень загрязнения, которому можно подвергаться не более получаса, если потом ты гарантированно попадаешь в чистый воздух. Тут как с радиацией: максимально полученная доза.

В.Б. А ваши датчики какую концентрацию показывают: среднесуточную или максимальную разовую?

П.А. Вопрос, как ты это посчитаешь. Условно говоря, если среднесуточный уровень загрязнения составлял 200 мкг/м³, то можно сказать, что был превышен среднесуточный ПДК в 8 раз, а можно сказать, что максимальный разовый ПДК превышен на 40%.

В.Б. А в скриншотах с Airkaz.org, которые вы ежедневно постите на Фейсбуке…

П.А. …указаны данные за последние 15 минут. Сравнивать среднесуточные концентрации с разовым ПДК, на мой взгляд, методологически неверно, потому что он значительно выше. Но Казгидромет не считает среднесуточные значения: в его бюллетени попадает количество случаев превышения максимальной разовой концентрации. И получается, что раз максимальный разовый ПДК в 160 мкг/м³ выше среднесуточного в 25 мкг/м³, то кратность превышения автоматически становится ниже. А если бы они считали кратность превышения среднесуточной концентрации, у них были бы совсем другие коэффициенты – гораздо выше.

Я спрашивал в Казгидромете, почему они так делают. Там работает немало вменяемых людей, готовых к диалогу, но они достаточно сильно зарегулированы: у них есть предписания, методики, сложившаяся практика, и они следуют ей. Рассчитывают так, как рассчитывали когда-то.

Возможно, это идёт из того времени, когда у них был ручной забор проб воздуха без постоянного ежеминутного мониторинга и было сложно считать среднесуточные значения.

«Люди переживают о том, чтобы поесть, а не о том, чтобы защитить своё здоровье»

В.Б. Давайте обратим внимание на отношение властей к превышению опасных уровней загрязнения воздуха. В январе этого года в Бангкоке и в январе прошлого года в Сеуле среднесуточная концентрация РМ 2.5 составила 75 мкг/м³, то есть ПДК превышен всего лишь втрое, – и сразу объявили режим чрезвычайной ситуации: были остановлены предприятия, отменены занятия в школах и вузах и т.д. В Алматы трёхкратное превышение – как с добрым утром, чуть ли не каждый день, и никто, мягко говоря, не чешется.

П.А. Это вопрос отношения не только к чужой, но и к своей собственной жизни и здоровью. Хотим мы того или не хотим, но находимся на более низком уровне развития общества. И люди переживают о делах, которые им кажутся более насущными: о том, чтобы поесть, а не о том, чтобы защитить своё здоровье. Если в Южной Корее средняя продолжительность жизни за 80 лет, и её жители хотят прожить эту жизнь здоровыми, то больше внимания обращают на факторы, которые могут этому препятствовать. Видимо, считают здоровье более ценным, чем мы.

А у нас не то что не объявляются чрезвычайные ситуации – я ни разу не видел никакого уведомления от компетентных органов о том, что конкретно сейчас не нужно открывать окна, выходить на улицу.

В.Б. Вроде SMS от чеэсников о штормовых предупреждениях или лавинной опасности в горах?

П.А. Да, предупреждения о паводках на горных реках или о том, что пойдёт аномальный дождь, я получаю от ДЧС регулярно, иногда пачками. Но конкретно для меня это не является фактором опасности. А предупреждений о том, что воздух грязный, я не получал никогда. Ни одного. Хотя это влияет на каждого жителя города. И влияет очень сильно в негативном ключе.

Как сохранить монополию на право сказать, чем мы дышим

В.Б. Коль скоро мы заговорили о Казгидромете, заодно вспомним о вашем прошлогоднем конфликте с этой организацией. Она инициировала проверку ваших датчиков, и к вам приходила полиция. А в чём был смысл проверки?

П.А. В Казгидромете, как во всякой государственной структуре, люди работают разные – как умные, так и не очень. И те, которые «не очень», пытаются сохранить свою монополию на право сказать, чем мы дышим. Они несколько вольно трактовали закон, который действительно устанавливает монополию Казгидромета на предоставление данных. Но они не дочитали статью до конца: имеется в виду предоставление данных госорганам.

Не существует ни одного закона в Казахстане, который запрещает гражданам страны замерять температуру, направление ветра, степень загрязнения воздуха. Это абсолютно законная деятельность.

В.Б. Ну да, а иначе можно докатиться до запрета градусников на балконе.

П.А. А у нас вся чиновничья деятельность направлена на то, чтобы запретить: как бы чего не вышло.

В.Б. И нейтрализовать оппонента…

П.А. …используя чрезвычайно развитый механизм силового воздействия. Когда у нас случился прецедент – я бы не назвал его конфликтом, они попытались воздействовать на меня через полицию. Но там оказались вменяемые люди, которым я объяснил, что не просто использую какой-то прибор: он внесён в Реестр средств измерения в Казахстане, может использоваться как достоверный, а на сенсоры есть сертификаты поверки. И эпизод сошёл на нет.

В.Б. И теперь ваши данные с казгидрометовскими в целом совпадают? А то ведь у них уровни загрязнения были до 20 раз ниже тех, что показывали пылемеры на Airkaz.org.

П.А. Да, сейчас у Казгидромета данные очень похожи на мои.

Красная лампочка загорается позже

В.Б. И всё же, хотя РМ 2.5 и РМ 10 – важные загрязнители, но они не дают полной и объективной картины о состоянии воздуха. Ведь у нас есть индекс загрязнения атмосферы (ИЗА), в который входят пять загрязняющих веществ (ЗВ): диоксид серы, оксид углерода, диоксид азота, фенол и формальдегид. С 2014-го ИЗА измеряется раз в год, учитывают также стандартный индекс (СИ – наибольшая измеряемая максимальная разовая концентрация, делённая на ПДК) и наибольшую повторяемость (НП – доля превышения нормы в процентах от общего числа наблюдений).

П.А. Они пытаются все свои измерения за год этим индексом обобщить и сделать сравнение с предыдущими годами более простым. Но беда с этими индексами в том, что они считаются в кратностях превышения ПДК. А у нас был эпизод, когда предел допустимой концентрации по формальдегиду был значительно ослаблен (то есть стал выше), следовательно, красная лампочка загорается позже – и индекс загрязнения резко ушёл вниз. И это дало возможность чиновникам отчитаться в том, что воздух стал чище. Хотя в действительности это была…

В.Б. …манипуляция с цифрами.

П.А. Поэтому я всегда стою за то, что нельзя разнородные загрязнители сводить в одну таблицу. По каждому превышению уровней загрязнения нужно считать отдельно, причём не в ПДК, а в абсолютных цифрах. Это раз.

Вторая причина, почему ЗВ нельзя валить в одну кучу: токсичность у каждого загрязняющего вещества абсолютно разная. А наш акимат до сих пор оперирует валовыми выбросами, и это даёт возможность развёрнуто оперировать цифрами и подгонять их под то, что ему нужно. Поскольку большинству людей эти тонкости непонятны, они склонны к упрощению: чем проще – тем лучше. Им сказали: «Был индекс 4, а теперь 3,5» – значит, в их разумении, воздух стал чище. А для понимания, что это была манипуляция, надо глубоко закопаться в то, как индексы рассчитываются. Поэтому, на мой взгляд, индексы – это зло. Надо оперировать абсолютными значениями, по каждому газу отдельно.

В.Б. Всего ведь загрязняющих веществ – порядка трёх десятков.

П.А. Их много, но наиболее вредных и опасных для человека несколько. Например, бензол, который никто не замеряет, или толуол. Именно о них надо говорить. А, допустим, диоксид углерода – это ничего. Мы дышим своим собственным диоксидом углерода, находясь в помещении, где его концентрация многократно выше, чем на улице или в промышленном районе. И никто от этого не умирает.

В.Б. Поясним, что речь идёт об углекислом газе – СО₂.

П.А. Ну давайте тогда включим в индекс безвредные газы, и это поможет сделать его менее страшным, потому что он будет размывать превышение токсичных веществ.

Продолжение следует