Пандемия сделала то, что много лет не могли сделать все усилия государства – резко активизировала внутренний туризм в Казахстане. Те, кто не смог или побоялся ехать в дальние страны, отправились знакомиться с казахстанскими красотами. Но это выявило новые и подчеркнуло старые проблемы, о которых Living Asia побеседовал с Виталием Шуптаром, экспертом по вопросам развития казахстанского туризма, руководителем историко-географического общества «Авалон».
– Виталий, сегодня слились разные причины, из-за которых начала расти популярность внутреннего туризма, – усилия государства по его стимулированию, растущая известность казахстанского потенциала, сложность доступа на зарубежные курорты. Можно рассчитывать, что этот импульс будет полноценно использован, и мы начнем-таки создавать современную туристическую сферу как в Европе? Или после пандемии весь эффект для нашего туризма рассеется?
– Начну с того, что не надо развивать такой туризм, «как в Европе». Самим жителям европейских стран сегодня не нравится, как у них в прежние годы развивали туризм, освоив все от и до так, что почти не осталось уголков естественно выглядящей природы. У нас и так уже по этому пути зашли довольно далеко, например, вымостив брусчаткой дорожки в Боровом. В Европе от этой концепции, когда окружающая среда «слишком хорошо» обустроена человеком, давно отошли. И к нам иностранные туристы едут именно потому, что у нас это пока не стало мейнстримом. В Казахстане, хотя мы и промышленно развитая страна, природа еще осталась в относительно нетронутом виде.
– Но складывается впечатление, что у нас представление о развитии туризма связывается как раз с созданием мощной индустрии гостеприимства.
– Сейчас в Казахстане наблюдаются две идеи развития туризма. Одна – с помощью больших инвестиций привлечь как можно больше иностранных и казахстанских туристов. При том, что не делается дифференциации – то, что интересно казахстанцам, может быть не интересно иностранцам, и наоборот. Например, повторюсь, для тех иностранцев, кто едет к нам, высокий уровень комфорта не является определяющим при выборе направления поездки. Для них важно, например, увидеть снежного барса, сфотографировать реликтовое растение, пообщаться с местными жителями, посмотреть наскальные рисунки. Другая идея, и ее сторонники есть и в профильных госорганах, и среди профессиональной общественности, связана с развитием экотуризма. И его надо развивать с обязательной опорой на местные сообщества: если застроить Бозжыру и Северный Тянь-Шань 4-х и 5-звездочными отелями, это не станет массовым туристическим магнитом. Уверен, что, как только пандемия закончится, те, кто поехал в Риксос-Актау, снова начнут ездить в Турцию и на Мальдивы. А кому интересны объекты хрестоматийного экологического туризма, те люди будут по ним ездить всегда. И казахстанцы, и иностранцы. Я считаю, и многие это мнение разделяют, что Казахстан – это страна вот такого нишевого туризма. И вот это ответ на ваш первый вопрос.
– Что сейчас в условиях всех эпидемиологических ограничений нужно делать для развития этого направления?
– То же, что и всегда. Пандемия тут не несет концептуальных изменений. Ну, естественно, учитывая санитарно-эпидемиологические требования. В чем организационная идея экотуризма? Есть инициативные организации – туристические компании, общественные организации, которые хотят это направление развивать. А в буферных зонах национальных парков и заповедников есть населенные пункты, в которых всегда находятся люди, желающие поработать с туристами. Для представителей местных сообществ смысл экотуризма в том, чтобы одну хозяйственную деятельность заменить другой. Приведу нарочито грубый пример: до этого местный житель зарабатывал, стреляя архаров, а теперь – показывая их туристам на фотоохоте. С экономической точки зрения тем самым местное население переориентируется на более устойчивую деятельность. И когда инициативы этих активных жителей и представителей НПО и турфирм пересекаются, начинает развиваться экотуризм. Эта деятельность не должна становиться для местного населения решающей, это не цель, главное, что люди не меняют свой привычный образ жизни, потому что для туристов это и важно, им интересно посмотреть, как корову доят, скот пасут, мёд качают…
– Можно сегодня сказать, что где-то в Казахстане такие проекты уж состоялись, что они устойчивы?
– Массово нет, но в ряде мест получилось неплохо. Самый успешный пример – село Саты в Кольсайском нацпарке. Началось там все с пяти гостевых домов, а сейчас в летний сезон все дома в селе без исключения принимают туристов. Это не считая того, что по дороге на Нижнее Кольсайское озеро еще стоит около 200 юрт. Другое дело, что сейчас во многом из-за пандемии там туристов стало больше, чем может безвредно для себя принять окружающая природа. Тут мы возвращаемся к тому, с чего начали обсуждать эту тему – к эффекту пандемии. Даже не будучи биологом видно, что нормы рекреационной нагрузки превышены. Это и чрезмерное давление на окружающую среду, и проблемы с безопасностью. Такая же история и в Чарыне.
– В чем, конкретно, заключаются проблемы с безопасностью?
– У нас в нацпарках нет толковой системы управления потоками. Тропы обычно являются радиальными, и туристы тысячами топчутся по ним. Причем, и пешие, и конные. Сейчас на тропе между Нижним и Средним Кольсайскими озёрами, едва начинается легкий дождик, образуется труднопроходимое месиво мокрой земли, всякого мусора, извиняюсь, лошадиных экскрементов. И проблема даже не в эстетике, а в том, что на такой тропе в непогоду убиться можно. У нас же в нацпарках никогда не было много туристов и вопросы безопасности остро не звучали. А тут случилась пандемия и второй год подряд туристический наплыв в нацпарки. Оказалось, что у нас ничего не готово.
При этом планы и идеи, как проблемы решать, есть. Например, в том же Кольсае уже несколько лет собираются правую тропу по одному берегу озера сделать конной, а левую – пешеходной. Но до сих пор это не сделано, и тут мы натыкаемся на другую проблему – уже года два идет давление со стороны государства на нацпарки, чтобы они сдавали в аренду туристические маршруты и объекты, чтобы развивал их бизнес, а не руководство нацпарков. Управляющие компании, которые могут это нормально сделать, существуют, но их не много. Я считаю, что создание базовой инфраструктуры на территории нацпарков должно нацпарками же и осуществляться. А то получится как всегда при проведении тендеров: победит тот, кто предложит самую низкую цену или тот, кто заранее известен, как «победитель». Со всеми известными вытекающими из этого последствиями.
– Пока вопрос, кому создавать инфраструктуру не решен, что делать с переполнением маршрутов в нацпаках?
– Если задать этот вопрос в них самих, наверное, ответом будет, что надо как-то ограничивать количество туристов. Некоторые считают, что надо выводить на рынок дорогой турпродукт за счет сужения эконом-вариантов. Но я считаю, что это неправильно. Нужно обеспечить много альтернативных продуктов, и чтобы они были равноценными. Например, если говорить про Кольсайский нацпарк, все едут либо на Первое и Среднее Кольсайские озёра, либо на озеро Кайынды, хотя рядом есть не менее интересные и красивые долины Курметы, Саты и Талды. Но про них мало кто знает. Там можно сделать и конные маршруты, и пешие, мы такой делали из села Курметы к Среднему Кольсайскому озеру. Так, можно туристический поток разрядить по разным маршрутам. И должен быть «промоушен» этих альтернатив, иначе люди никогда туда и не попадут. Вот характерный пример на Чарыне: большая часть людей думает, что там есть только Долина замков и всё, хотя там много иного. Например, Малый Чарын (каньон Бестамак) не менее интересен. Сейчас в том нацпарке намечается интересный проект – пешеходные тропы по его территории, и из Долины замков можно будет попасть в Малый Чарынский каньон, в Темирлик. Это классная затея и, если она будет реализована так, как о ней говорят, то это сделает туризм там не настолько массово скученным, как он есть сейчас, когда все тусуются буквально на трех километрах.
– А как с профессионально обученными кадрами для такой работы? Здесь ведь нужны люди, разбирающиеся и в вопросах безопасности туристов, и в вопросах сохранения окружающей среды.
– Проблема есть. Решать ее важно, привлекая местных жителей. В первую очередь, стоит опробовать схему с персоналом нацпарков. Их инструкторы периодически работают с туристами, но как бы по разнарядке начальства. Давно есть мнение, что они должны быть финансово в этом заинтересованы. Каждый нацпарк имеет туроператорскую лицензию, то есть, они имеют право и даже обязаны работать с туристами. И инспектора нацпарков, которые живут на кордонах, могут также, как в сельских домах, принимать туристов. Кордоны, как правило, это неплохо обустроенные дома. Инспекторы там живут, зачастую, с семьями. То есть, есть помещения для приема туристов, бытовую часть этой задачи могут выполнять члены семей. И часть заработанных на туристах денег получали бы нацпарки, а часть инспектор. Но сейчас нацпарки не хотят работать на равных со своими сотрудниками. А это могло бы решить ряд проблем, например, наметившийся в последнее время дефицит кадров, – сотрудники начинают уходить из нацпарков и сами работают с туристами.
Другие статьи автора читайте здесь
Фотографии: Виталий Шуптар, Нуржан Аязбаев, Роман Егоров
