Поздний старт

Постсоветские страны недооценили Парижское соглашение

Минувшее лето и начало осени вновь актуализировали «зеленую» повестку, привнеся в нашу жизнь множество политических новостей и событий, связанных с вопросами изменения климата. Специальный корреспондент журнала «Ливень» (Living Asia) обсуждает складывающуюся ситуацию с известным экспертом по проблемам изменения климата Михаилом Юлкиным.


Президент США Байден после урагана «Ида» серьезно высказался по поводу проблемы изменения климата и последствий. Это ситуативный политический маневр или за его словами стоит что-то более серьезное?

Михаил Юлкин

– Нет, не маневр. Он шел на выборы с «климатической повесткой», это часть его программы, и он от нее не отступает. Наоборот, одним из первых его указов как президента было именно решение о возвращении США в Парижское соглашение. И США теперь активный участник и его, и переговорного процесса, который скоро произойдет в Глазго. И внутренняя политика строится вокруг того, что изменение климата наступает, это опасно, и Америка не может остаться в стороне от противодействия этому, а, наоборот, должна быть одним из лидеров глобального процесса декарбонизации. Поэтому были приняты решения о поддержке развития электрического транспорта. Конечно, есть определенные сложности – президент США не может, например, своим решением ввести «углеродный налог» или систему квотирования торговли, это требует решения парламента, что очень непросто добиться. Но позиция нынешнего Белого дома довольно «климатически ориентирована». В этом смысле Америка полностью вернулась в мировой климатический дискурс, и вернулась активным игроком.

Что это означает, учитывая экономический и политический вес США в мире?

– Прежде всего, изменения в поведении американских инвестиционных игроков, распределение их инвестиций по миру, и это очень серьезно. Будет и усиление международного взаимодействия в работе над климатической проблематикой. Например, возможно, что Китай сократит период, за который он собирался выйти на углеродную нейтральность. Нельзя сказать, что без Америки мир не знал, что с этой задачей делать, но ее участие делает весь процесс более серьезным и осмысленным. Хотя бы потому, что крупнейшая экономика мира и второй по объемам выбросов эмитент не может стоять в стороне. Теперь, когда США опять в Парижском процессе, никакой двусмысленности больше нет, в него входят все крупнейшие страны-эмитенты.

В августе был опубликован очередной доклад Межправительственной группы экспертов по климату. Кроме констатации нарастания потепления, вы увидели там что-то новое?

– Там было две важные вещи. Во-первых, тональность. Впервые в докладе такого уровня часто используется слово «беспрецедентно». Обычно доклады стилистически консервативны, таких ярких слов там не встречается. Это шестой по счету климатический доклад и первый с подобными определениями, что означает, что параметры климатической системы вышли за ожидаемые рамки. Сегодня мы видим явления, которые до наблюдаемого изменения климата никогда не происходили. Например, беспрецедентная частота стихийных бедствий, беспрецедентный ущерб от них. И второе очень важное отличие этого доклада от предыдущих, в нем отмечен вклад антропогенного фактора в потепление. Подсчитано, что за последние примерно 150 лет температура повысилась на 1,09 градусов, и из них 1,07 – это вклад человека. Если бы не человек, колебания температуры были бы незаметны. Это вносит окончательную точку в дискуссии типа «расскажите, какой вклад носит антропогенный фактор наряду с другими?». Впервые дана оценка, которая перекликается с целями и задачами Парижского соглашения. Там сказано, что наша цель, сделать все возможное, чтобы температура не поднялась выше чем на 1,5 градуса, но, если уж поднимется, чтобы это было ниже 2 градусов. Сегодня можно сказать, что 1 градус мы из этого лимита уже «съели». Это значит, то нужны беспрецедентные меры, крутой вираж в климатической политике, чтобы выбросы парниковых газов резко пошли вниз. К сожалению, я не думаю, что это произойдет.

Каждый градус повышения температуры добавляет примерно 7 процентов влажности в атмосферу, то есть, штормы и ураганы будут нести еще больше воды. Многие страны, в том числе Россия, в этом году это испытали на себе: дважды, трижды доставалось и Сочи, и Дальнему Востоку, где шли жуткие ливневые дожди. А с другой стороны, масштабные лесные пожары в Сибири, когда по нескольку недель подряд не было дождей, и гарь от пожаров пересекала аж Атлантику и доходила до Америки.

А в Казахстане беспрецедентная засуха на западе и юге!

– Да. Эти явления бывали и раньше, но резко возрастает их частота. Недавно вышел доклад Международной метеорологической организации, где сказано, что за пятьдесят лет частота стихийных бедствий возросла в пять раз! Такой частоты разрушительных ураганов, штормов, ливней, а с другой стороны, пожаров и засух на памяти человечества не было. На памяти Земли было и хуже, но тогда по ней еще не ходили люди.

Но мы не преувеличиваем готовность бизнеса перестраивать свою работу с учетом этих процессов? Даже в Германии, стране с высоким климатическим сознанием, недавно крупный концерн отверг требования зеленых по одному из аспектов зеленой энергетики. Что уж говорить про менее продвинутые в этом страны

– Конечно, отдельные эксцессы случаются. Это можно сравнить с тем, когда капитаны бизнеса говорят что-то типа «ну, да, мы все понимаем, но…», и потом начинается про инвестиции или про то, что уголь – это самый дешевый вид топлива и «как же мы без него?». Прокомментирую это так: знаете, есть пять стадий «принятия неизбежного и управленческих решений», – от отрицания в духе «нет, не может быть!», и потом через какие-то элементы торговли к принятию. Думаю, что сейчас бизнес, та его часть, о которой мы говорим, находится на втором этапе – «гнев». То есть, с тем, что эти перемены неизбежны, они уже согласились. Теперь будет торг на счет того, насколько это касается конкретной компании или сектора и как быстро коснется. Это уже важная психологически динамика, и она будет прогрессировать, когда различные рыночные изменения заставят отказаться от схемы «да, но!» и перейти к «да, и мы тоже должны».

У части бизнеса есть представление, что нынешние реалии еще долго сохраняться. Это основано, главным образом, на том, что люди не могут себе представить, что может быть иначе. Но на месте владельцев таких предприятий я бы задумался о смене топ-менеджмента. Трудно, конечно, когда хозяин компании старой закалки, например, потомственный нефтяник, и ему очень трудно представить свой бизнес не нефтяным. Это психологически очень сложно. Отчасти и на коллективном уровне, особенно в наших странах, России и Казахстане. Мы привыкли ассоциироваться себя с великими энергетическими державами. А тут надо переходить к пониманию, что мы можем, конечно, быть такими державами, но это подразумевает уже совсем другую энергетику, основанную на высокоэффективных технологиях, которые могут энергию солнца и ветра трансформировать в тепловую и энергетическую. Это трудный путь, но прозрение постепенно приходит. В России, например, создано несколько рабочих групп, призванных подготовить страну к глобальному энергопереходу, появилась концепция развития водородной энергетики, есть игроки, которые пытаются «оседлать» эти потенциальные отрасли. Например, Росатом активно говорит о развитии ветроэнергетики и, соответственно, водородной энергетики. Впервые появилась стратегия «низкоуглеродного развития» Сахалинской области, и она выстраивается во взаимодействии с Японией и Южной Кореей, даже с Новой Зеландией, пусть пока и в формате переговоров. То есть, это уже не разговоры «давайте мы поиграем в регулирование!».

То есть, ситуация меняется? Еще год назад вы критиковали российский бизнес и правительство за неадекватную реакцию на эти процессы.

– Да. В наших странах вообще недооценили Парижское соглашение: подписали, но думали, что это продолжение красивого разговора про климат, про «мы все за все хорошее против всего плохого». И не заметили, что Парижское соглашение фиксирует и конституирует перемену климатической политики. От Киотского протокола про то, что «давайте мы вместе чуть-чуть сократим выбросы» до Парижского, что мы не должны влиять на климат и выбросы должны быть сведены к нулю – дистанция огромного размера. И если Киотский протокол касался только развитых стран, то Парижское соглашение не делает разницы между ними и развивающимися. Это совершенно иной документ. А у нас на аналитическом, политическом, экономическом уровне это не было осознано. И осознание приходит только теперь, с сильным опозданием на шесть лет.

На постсоветском пространстве это осознание тоже идет с разной скоростью. На заседании Валдайского клуба в Казани один казахстанский эксперт на вопрос немецкого политолога Александра Рара о том, возможна ли «зеленая» сделка между странами Центральной Азии и Европой, заявил, что эта политика – «очередное неоколониальное иго против стран третьего мира и особенно сырьевых государств», а требование экологизации технологий – способ вытеснения с местного рынка конкурентов европейских производителей. Не знаю, правда, не изменилось ли его мнение после того, как президент Республики Казахстан Токаев высказался о важности для страны «зеленой повестки»

– Желающие спекулировать, поискать «западный заговор» есть везде. Плюс – поверхностность анализа проблематики. Я реагирую на это с иронией. Давайте посмотрим, кто основной производитель солнечных и ветровых станцией? Никак не Европа и не США, а тот, кто у России под боком – Китай! Та же стремительно «зеленеющая» Германия покупает его оборудование. И Пекин быстро продвигает «зеленую повестку» и у себя, и во вне. Он одним из первых ратифицировал Парижское соглашение. Причем, как он это сделал? Очень характерный факт, на который незаслуженно мало обратили внимание: китайцы и американцы вручили документы о ратификации в один и тот же день и час, чтобы не было впечатления, что один – «лидер», а второй за ним идет.

Значат ли последние события в мировой климатической повестке, что тема «углеродного налога», доступа на рынки в зависимости от климатической политики, становится для таких стран, как Казахстан и Россия, более реальной?

– Думаю, да. Раньше шли разговоры про будущее: «зеленая» энергетика когда-то будет неизбежной. А потом шло огромное количество «но». А теперь, когда в ЕС разработали климатический пакет, где есть инструмент углеродного регулирования импорта в Европу, «вдруг» все поняли, что это не про будущее, а прямо про завтра. Это тот самый «петух», который таки клюнул. Чтобы сохранять доступ на европейский рынок, нужно работать над климатической проблематикой. А этот рынок жизненно важен и России, и Казахстану.


Другие статьи автора читайте здесь

Источники фото: pinterest , pixabay

Похожие записи

ШКОЛЬНИКИ АКТАУ ПРОТИВ АЭС

ЮНИСЕФ ПОМОГАЕТ МОЛОДЕЖИ РЕАЛИЗОВАТЬ ЭКОИДЕИ

БЕЛОРУССКАЯ АЭС – ПРОВАЛ АТОМЩИКОВ